Человек и Церковь. Путь свободы и любви. Протоиерей Алексей Уминский, Этери Чаландзия

Человек и Церковь.

Человек и Церковь. Путь свободы и любви. Протоиерей Алексей Уминский, Этери Чаландзия

Рекомендуем.Книга котрая вам поможет заглянуть в себя и не оставит вас равнодушными.

Протоиерей Алексий Уминский: о Церкви с правилами, но без фейсконтроля

Вскоре на прилавках книжных магазинов появится новая книга протоиерея Алексия Уминского и журналиста Этери Чаландзия «Человек и Церковь: Путь свободы и любви». Авторы адресуют свою книгу тем, кто еще не приучился различать среди источников религиозной информации те, что достойны доверия, и полусектантские, полураскольнические ресурсы, а среди мнений и подходов — частные позиции верующих и учение Церкви.

Когда человек впервые приходит в храм и делает попытку понять, как все устроено в Церкви в России, практически невозможно предугадать, с кем и с чем он встретится. Может быть, он в первый же день увидит в глазах сотрудницы свечного ящика свет Царствия Небесного, может быть, столкнется с раздражением в свой адрес, одергиваниями типа «не там и не так стоите». Но скорее всего путь будет средним: человека просто не заметят, примут оплату за записки за свечным ящиком, как за «услугу», и задавать вопросы просто не захочется. Тогда человек отправится в интернет и начитается — чего именно, предугадать невозможно.

Многие такие случаи пытается рассмотреть отец Алексий Уминский, чтобы заранее разъяснить некоторые варианты развития событий, предупредить о подводных камнях, о немощах людей, составляющих Церковь, и о том, как не пропустить в ней главное. По крайней мере, книга звучит предупреждением: вы видели (или читали) то-то и то-то, и это действительно существует, но это еще не вся Церковь и не определяющее в ней. «Современная литература о религии сегодня очень нужна. Для тех, кто ходит в церковь, все проще. Они практически всегда могут пообщаться со священником. При храмах масса специальной литературы. В интернете полно всевозможных сайтов, на которых воцерковленные люди хорошо ориентируются. Новичок же нарвется на провокативную информацию, примет ее за чистую монету, и либо потеряет интерес и отвернется, либо, что еще хуже, озлобится и побежит в совершенно противоположную от Церкви сторону», - говорят авторы книги.

Осталась сущая мелочь — книге нужно найти таких читателей, а не осесть всеми двумя тысячами тиража внутри субкультуры столичных православных. Светское издательство «Альпина Нон-фикшн» специализируется на деловой литературе (финансы, психология, менеджмент). Видимо, издание «инструкции по освоению Церкви» вписалось в миссию издательства «давать знания для личной и профессиональной самореализации». Есть надежда, что получится вывести книгу к аудитории, непривычной к подобной тематике (не с этим ли кругом слегка заигрывает автор, называя новгородские берестяные грамоты «эсэмэсками своего времени», а состояние пламенной молитвы поясняя через противопоставление с «измененными состояниями сознания» после употребления наркотических веществ).

Отец Алексий не боится пересказывать эпизоды, не втискивающиеся в шаблон представлений о Православии. Есть и история появления в Вятской епархии нового архиерея и самоубийства снятого с настоятельства в кафедральном соборе священника (в книге имя отца Петра Шака не называется), и история запрещения в служении отца Сергия Таратухина из Читинской епархии, который отказался освящать колонию, где сидит Михаил Ходорковский. Рядом с ними вполне общеизвестное и традиционное объяснение, почему больше не служит Иван Охлобыстин, кажется вставленным «для порядка».

Авторы предупреждают читателей о младостарчестве — о том, что не обладающий духовным опытом священник иногда берется манипулировать людьми, превращая послушание в подчинение, а покаяние – в чувство вины. Предупреждают об опасности «отчиток»: «В отсутствие разума и душевного здоровья у одних [больных или «бесноватых»] и совести у других [священников] подобные ритуалы приобретают формы духовного явления. Священники зарабатывают очень приличные деньги и авторитет…» — и описывается истерическая обстановка на отчитках.

Предупреждения касаются не только неурядиц в Церкви, способных оттолкнуть новичка, но и неурядиц в его собственной душе, которые могут заслонить от него смысл происходящего и радость евангельского благовестия. Среди опасностей второго разряда — потребительское отношение к Божественному, требовательное ожидание чуда в ответ на «запрос». Здесь же — нездоровая экзальтация по отношению к святыням, желание «присосаться» к источнику и «втянуть» в себя благодать. Одни будут, не рассуждая, надевать на голову горшок, если он бывал в руках святого, и ожидать прекращения головных болей. Другие, наоборот, «в современном постмодернистском мире на всякий случай предпочитают держаться подальше от любых, как им кажется, сковывающих их волю традиций». А решившись приникнуть к корням и устремиться к истокам, многие «не меняются внутренне и духовно, а начинают неистово соблюдать и соответствовать».

Иногда адресатом авторов оказывается и Русская Православная Церковь в целом: «Если она сейчас не поддержит определенные протестные требования (честные выборы, борьбу с коррупцией, неангажированные суды и т.д.), она очень много потеряет в будущем. Сейчас решающее время для Церкви…». Словно для Церкви «честность» и «неангажированность» — это требования не естественные в рамках повседневности, а именно «протестные».

Полного перечня церковных скандалов и проблем авторы составить не пытались. Иногда лакуны радуют — поскольку темы «часов» и «нано-пыли», как и дорожно-транспортных происшествий с участием монашествующих, давно навязли в зубах. А иногда остается вопрос: думается, что некоторые высказывания протоиерея Всеволода Чаплина заслуживают не меньше внимания, чем история запрещения в служении читинского батюшки, хотя бы в силу их большей известности.

От главы к главе кругозор неподготовленного читателя потихоньку расширяют за счет кратких справок о героях русской и зарубежной церковной истории, о воззрениях агностиков, о Бердяеве и Кьеркегоре. Подробность исторических пояснений и описаний зависит от остроты вопроса с точки зрения авторов: о расколе XVII века — несколько строк, о «живоцерковном» расколе ХХ века — несколько страниц. На статус полного и систематического исследования современной Церкви книга, разумеется, не претендует.

Описания подводных камней и течений в Церкви не должны напугать читателя. Отец Алексий не устает повторять: «В Церкви есть правила, но нет фейсконтроля. Это место, в котором пришедшие объединяются вокруг Евангелия. А если так, то здесь могут в равной степени существовать монархисты, демократы, анархисты, националисты, либералы и многие другие». Потому что путь человека в Церкви - это путь свободы и любви.

                                  Приводим  отрывок из книги

                            Самое важное, что может случиться в жизни человека, — это его встреча с Богом.? В главе VI Евангелия от Иоанна рассказывается о том, что произошло в пустыне между Христом и Петром. Казалось бы, Христос говорит совершенно непонятные вещи тем, кто Его окружает. К Нему люди пришли, чтобы Он их хлебом накормил. От Него ждут чего-то привычного, земного: «Дай нам что-то такое, чтобы мы могли это съесть, руками потрогать, почувствовать вкус, запах, чтобы мы могли понять, что это принесет нам пользу». А Он отвечает: «Я — хлеб, сшедший с небес. Я есть то, чем вы должны питаться, и кто будет есть Мою плоть и пить Мою кровь, тот не увидит смерти никогда». Собравшиеся обескуражены, в недоумении они разворачиваются и уходят прочь. Все уходят. Даже ученики! Остается горстка людей. И Христос спрашивает одного из оставшихся, Петра: «Может быть, и вы хотите уйти?» И Петр, ровно ничего не понимая из того, о чем говорил Христос, очень просто, по-человечески отвечает: «Господи, куда же нам идти? Ведь Ты имеешь глаголы вечной жизни».

Некуда, кроме как ко Христу, идти человеку. Тот, кто стремится не только к достатку, карьере и материальному благополучию, живет не удовлетворением своих честолюбивых желаний, а ищет смысл своего существования, рано или поздно придет к Нему.

На этом пути надо различать понятия. Говоря о людях, пришедших в Церковь, мы часто используем термины «воцерковленный», «воцерковленность». Однако гораздо важнее и сложнее стать христианином. Воцерковиться — значит примерить на себя внешние признаки православия. Начать соблюдать и соответствовать. Стать же христианином — это значит прийти ко Христу и изменить саму свою жизнь. На словах это не сложно, это сложно на деле.

Христианство — это взаимопроникающая система отношений человека и Христа, человека и Бога, между которыми нет преград. Человек и Бог в христианстве могут слышать друг друга и друг с другом взаимодействовать.

Учиться у Церкви можно по-разному. Мы уже говорили, что, к сожалению, через свой опыт нахождения в Церкви люди порой проникаются духом раболепия и безответственности, выдаваемым за послушание и смирение. На самом деле никакая это не добродетель, а плебейская привычка жить, когда за тебя решают все, а ты не несешь никакой ответственности, даже за самого себя. В таком случае смирение означает не духовный процесс, а внутреннее бездействие. И, как следствие, люди, не готовые думать, отвечать за свои слова, поступки и решения, создают благодатную почву для построения любой общественной системы, в том числе и тоталитарной.

С другой стороны, именно в Церкви через личность Христа можно научиться настоящей свободе. Церковь всегда поощряла сомнения, идеи Христа не закрепощали, а способствовали развитию личности, в христианстве человек спорил с Богом, оказывался способным осмысливать собственную жизнь вплоть до бунта, протеста. Это очень сложный мир, для которого характерна не успокоенность от кажущегося всезнания, а напряженная работа сознания в попытке постигнуть человека, мир, Божественное провидение.

Почему так сложны современные отношения секулярного мира и Церкви? Почему миру так важно загнать ее в своеобразное гетто? Почему процветает принцип «вы там в своем углу машите кадилом, мы вам мешать не будем, но и вы нам не мешайте и не высовывайтесь»? Потому что никто не хочет смущать себя размышлениями об устройстве и сущности бытия.

Какие сегодня самые популярные книги? Те, что содержат ответы на вопросы. Люди сами думать не хотят, им нужны готовые формулировки. Мы не приучили себя задаваться вопросами и искать на них ответы, привыкли пользоваться тем, что нам предлагают.

Мы не задумываемся о том, что подобный подход формирует зависимое, ущербное, рабское сознание. Человек, им обладающий, ни в чем не сомневается, потому что «все знает». Он с легкостью ориентируется в черно-белом мире, где все разлиновано, понятно, даже очевидно. Где нет сомнений, вопросов, а, в конечном счете, нет и Бога. Но и такое, как порой кажется, безнадежное, сознание обратимо. Я считаю, что даже атеистическое сознание, так настойчиво прививавшееся нам системой, подвижно. Сознание человека по сути религиозно. Атеизм навязывается идеологией, проистекает из воспитания, он связан с вещами наносными и внешними, чаще всего с неглубоким знанием и пониманием самого себя. Атеисту очень комфортно оттого, что он решил для себя все загадки бытия, и, когда он слышит вопросы со стороны Церкви, это его раздражает. Поэтому так сильна антицерковная позиция. Если бы Церковь вела себя тихо и не подавала голоса, жизнь атеиста была бы гораздо спокойнее. А так — сплошная нервотрепка.

Парадокс в том, что, декларируя нравственные ценности, даже самый матерый атеист в действительности проявляет христианское сознание. Ведь вся базовая система понятий добра и зла сформирована именно христианством. В Европе за последнее тысячелетие не придумали ничего принципиально нового. Иудаизм, ислам, христианство — все три авраамические религии имеют библейское происхождение. И все наши моральные коды — оттуда. Поэтому нравственный атеист — это оксюморон, а атеист последовательный — априори безнравственный человек.

В России современный атеизм представлен двумя довольно одиозными личностями: Александром Никоновым и Александром Невзоровым. Они опасаются, что атеист в чем-то может уподобиться христианину, и выворачивают все наизнанку. Раз Бога нет, тогда, как говорил Достоевский, все позволено. А рядом с таким, как Никонов, и не всякий атеист захочет сидеть, потому что просто невозможно всерьез рассуждать о том, что детей с патологиями и инвалидов нужно убивать. Это какие-то фашистские мерзости, несовместимые с понятием человека.

Агностическая концепция тоже не особенно убедительна, потому что нельзя же сомневаться всю жизнь, надо когда-то принимать решения.